В чем заключаются главные структурные проблемы российской экономики, как преодолеть банковский кризис и какой будет инфляция в этом году? Отвечает главный экономист «Альфа-банка» Наталия Орлова.

Интервью с экспертом публикует интернет-издание Economy Times.

Что подавляет платежный баланс России

Наталия Орлова признается, что почти не видит факторов, которые могли бы поддержать нефтяной спрос.

«Хотя теперь нестабильность финансовых рынков может заставить ФРС США взять некоторую паузу, тем не менее намерение США повышать ставку, с одной стороны, и падение цен на нефть – с другой, – это факторы давления на платежный баланс России. Это парализует возможность задействовать бюджетный фактор, который в 2009 году был использован для контрциклического ответа на кризис».

В 2009 году расходы бюджета росли, опережая инфляцию, а в 2015-м эти два процесса шли на равных, говорит экономист. Восприятие ситуации в 2016 году неразрывно связано с настроениями и ожиданиями россиян.

«Еще несколько месяцев назад было ощущение, что мы прошли дно кризиса и сейчас будет улучшение за счет внешних факторов. Во-вторых, была ставка на бюджетную политику – отчасти потому, что мы все-таки входим в электоральный цикл, от которого многие ждали поддержки. И сейчас эта концепция, эти ожидания рушатся, потому что неожиданно быстрое падение нефти будет ограничивать использование бюджетной политики».

Все в руках правительства

«Когда экономика уходит в рецессию, любое правительство должно думать о возможностях стимулировать экономику – это нормальная реакция. Кто, если не бюджет, если не правительство, в условиях кризиса будет как-то обеспечивать спрос? Но сейчас инициатива экономических трансформаций исходит от Минфина, а он отвечает за стабильность бюджета: задает тон, прокладывает русло экономической дискуссии, которая направлена на то, чтобы сберечь Резервный фонд, сократить расходы. Мне кажется, это создает дополнительно ложную иллюзию того, что правительство просто не хочет тратить деньги. А проблема в том, что у правительства нет инструментов. Они, может быть, и готовы были бы рассматривать возможности поддержки экономики, но у нас очень высокий уровень неэффективных бюджетных расходов, и это сочетается с отсутствием экономической повестки в более широком смысле», - говорит Наталия Орлова.

Она подчеркивает, что это две большие разницы: либо потратить средства на инфраструктурный проект, имея общую концепцию и намерение привлечь частный капитал, либо ситуация, при которой частный капитал не готов инвестировать, иностранные инвесторы уходят, и есть связанные с санкциями сложности.

Ловушка структурных ограничений

Орлова утверждает, что «ситуация с бюджетом не столь катастрофична». Такой она представляется потому, что Минфин призывает к постоянной экономии, потому что «скоро будут проблемы».

«Это естественно, что они говорят об этом. Но в реальности проблема заключается в том, что экономика оказалась в ловушке структурных ограничений, именно эта проблема для России ключевая, а не то, как удержать сбалансированным бюджет. Почему бюджет уходит в дефицит, почему об этом так беспокоятся представители Минфина? Потому что у нас слабо растут доходы бюджета, а доходы слабо растут, потому что экономика не растет. Проблема не в том, что есть социальные обязательства – они есть во всех странах. А в том, что у нас доходная база отстает в своей динамике и перспективы ее роста очень ограничены».

Откуда взяться инвестиционному росту

Экономист напоминает, что в начале 2000-х гг. многие компании инвестировали в сегменты, обслуживающие потребление, и неактивно поддерживали производство. Инвестиционный рост был, но другого качества.

«А сейчас, когда такая волатильность валютного курса, вообще инвестировать крайне сложно, многим просто выгоднее купить валюту и либо заработать на переоценке, либо заплатить по долгам. Я абсолютно не согласна с точкой зрения, что у нас нет инвестиций, потому что деньги дорогие. Мы страна, которая с 2010 года генерировала отток капитала на уровне $50–60 млрд в год на фоне роста внешнего долга. То есть этот отток капитала не был связан с погашением внешнего долга. Это, безусловно, означает, что компаниям та доходность, которую они могут получить здесь, не казалась приемлемой. Поэтому вопрос не в том, сколько стоят кредитные деньги, а в том, сколько компании могут здесь заработать. Почему эта доходность низкая и некомфортная для компаний? Потому что она сейчас искусственно сдерживается разными административными, структурными факторами».

Что будет с ключевой ставкой

Орлова подчеркивает, что «реальная ключевая процентная ставка в 2009 году была выше, чем сейчас». Поэтому в действительности ЦБ сейчас проводит очень стимулирующую политику.

«В России бюджет стараются держать жестким, а монетарную политику достаточно комфортной. По моим представлениям, процентная ставка 11%, когда у нас инфляция не опускалась ниже 13% в течение всего 2015 года, – это супермягкая политика.

Хотя сейчас деньги и дороже, чем в начале 2000-х гг., но они все-таки дешевле в реальном выражении, чем в 2009 году. Просто в России за последние 15 лет сформировалась привычка, что деньги в реальном выражении не должны ничего стоить – у нас всегда инфляция была выше, чем процентная ставка. И все привыкли, что фактически деньги просто бесплатны, а тут вдруг за них что-то хотя бы надо платить. То, что деньги сейчас должны быть дороже в условиях санкций, – это совершенно нормально. Мы все-таки отрезаны от мировых финансовых рынков».

Ключевую ставку вряд ли будут снижать или повышать.

«Я думаю, что подход Центрального банка заключается в том, чтобы не шокировать больше экономику новым повышением процентной ставки. Ставка 11%, с одной стороны, не очень низкая, но с другой – повышать ее тоже не требуется. Потому что худший сценарий для ЦБ – снизить ставку, а потом через какое-то время повысить, то есть создать значительную волатильность процентной ставки».

Предел инфляции и терпения россиян

Обменный курс на уровне 80–85 рублей за доллар - это, по словам Орловой, «рубеж не столько для экономики, сколько для бюджета», потому что «курс выше 80 рублей даст более ощутимую инфляцию».

«Жесткую бюджетную политику, в которую входит, к примеру, индексация пенсий лишь на 4%,  можно проводить, когда инфляция 8–10%. Но когда она устойчиво два года на уровне 15% – это уже другое дело. До какого-то момента мы можем говорить бюджетникам и пенсионерам, что их доходы вырастут только на 4%, потому что есть ожидания, что дальше инфляция будет снижаться. Если инфляция не снижается, то придется компенсировать ее за прошлый год и еще за будущий. И там сразу с 4% индексации надо будет перейти не на 5–10%, а, может быть, на все 15%. Вы не можете, постоянно сжимая социальные расходы, экономить бюджет, в какой-то момент вам придется понести расходы. Население может один год терпеть или два, но не бесконечно».

Наталия Орлова, главный экономист «Альфа-банка»